Людмила Рогинская
Несколько лет мои коллеги из Ашгабада приглашали меня посетить Туркмению, но по разным причинам поездка откладывалась. И вот, наконец, я в посольстве Туркменистана в Москве. На красочном стенде, наряду с фотографиями, запечатлевшими достижения страны, две большие фотографии туркменских алабаев. На одном фото я узнала Арлана – знаменитого предка моих собак, и еще фото очень красивой суки. Ожидая документы и рассматривая стенд, я поняла, что еду в очень красивую страну. Разговорилась с консулом. После традиционных официальных вопросов: к кому и зачем еду, оказалась, что он хорошо знает алабаев, знает о моем питомнике.
Ашгабад приветствовал меня приятной прохладой. В аэропорту меня встретила эксперт, судья высокого уровня, большой знаток алабаев Болкунова Фарида Исмаиловна, и всю неделю я жила у нее и ее мужа Виктора – тоже большого знатока и любителя собак. Вечером к Фариде пришли все друзья-собаководы, меня познакомили с костяком энтузиастов породы: Довлетом Курриковым – председателем клуба, Батыром, Бегенчем, Давраном, Ильмурадом, Ильясом, Какышом, Мерданом. Множество рассказов о собаках, о том, что Сапармурат Туркменбаши уделяет сейчас большое внимание одному из национальных достояний республики – туркменскому волкодаву (алабаю). Клубу выделено прекрасное помещение, выставки и тестирование собак на боях проходят на одном из стадионов Ашгабада. Часто по телевидению и в газетах идут материалы об алабаях.
Вечером мне показали Ашгабад. Было впечатление, что я на другой планете, настолько красив и необычен Ашгабад. Великолепные дворцы, один краше другого, – прекрасные произведения культуры Туркмении. Город поразил необыкновенной чистотой.
За неделю мы побывали во многих дворах, где занимаются разведением алабаев. Собаки содержатся в прекрасных условиях, даже там, где было по десять собак, очень чисто. Все хозяева с большой гордостью и очень увлекательно рассказывали о своих питомцах. В каждом дворе подрастают щенки – новое поколение. Собаки содержаться как в вольерах, так и на цепях. Все собаки очень хорошо охраняют дворы, не к каждой собаке можно было подойти, особенно в сумерках.
Некоторые заводчики делают так. Часть собак держат в городе, часть – в отаре, периодически меняя их. Например, беременная сука находится в отаре, так как считается, что щенки будут лучше охранять стадо, если в утробе матери слышали вой волка и лай шакала. За несколько дней до родов ее переводят в город, а потом тех щенков, которых оставляют себе, отвозят обратно в отару. Потом забирают в город на бои или на щенение.
Общее впечатление о поголовье алабаев в Туркмении – очень хорошее, в каждом дворе было по нескольку прекрасных представителей породы (взрослых или щенков). После всех московских разговоров, что поголовье в Туркмении уже не то, я была приятно удивлена высоким уровнем собак в современной Туркмении. Я посмотрела около 130 собак. Все, с кем я общалась, очень хорошо знали происхождение своих собак, вплоть до самых отдаленных колен. Особенно при всех рассказах упоминаются те собаки, которые прекрасно проявляли себя на боях, а значит, могли выполнять свою главную функцию – охрану отар от хищников. Как говорят чабаны: в отаре тысяча овец и тысяча первая овца не нужна. Именно поэтому в Туркмении главный критерий, по которому оценивают собаку, это – рабочие качества.
Бои – неотъемлемая часть собаководства Туркмении. Если раньше я колебалась, читая статьи о том, что бои сейчас не нужны, волков в городе нет и тому подобное, то теперь я понимаю, что наши условия содержания алабаев сильно отличаются от туркменских, но это совсем не является оправданием того, что зачастую в городах России из алабая делают почти декоративную собаку. Теперь я даже не могу себе представить, как можно оправдать разведение азиатов-трусов. Нам в России при разведении очень строго надо следить за психикой. Хвост – зеркало собачей души. Недопустима та ситуация, что половина собак на российских выставках ходят на полусогнутых ногах с поджатым хвостом (не путать со спокойно опущенным хвостом) и при этом получают призовые места. Владельцы оправдывают это тем, что собака на ринге первый раз, но ведь это и есть тот тест, который собака не проходит.
Этим наносится огромный вред породе. Это фактически все равно, что разводить охотничьих лаек с отсутствием чутья. Невозможно, разводя алабаев, отсекать какие-то качества, которые кто-то якобы считает ненужными, разрушая тем самым цельность породы. Если кого-то не устраивает настоящий алабай, то лучше сменить породу. Весь смысл бытия этой собаки – охранять стадо от хищников и охранять дворы. Мы всего лишь хранители генофонда, пусть у нас нет волков, но утеря этих качеств – гибель для породы. Я спрашивала заводчиков, по каким признакам они оставляют кобеля и знают, что он будет драться. На это все отвечали одинаково: что если прадед брал волка, дед и отец дрались, то и щенок обязательно вырастет достойным бойцом. В понятие бои вкладывает только одно – это должна быть безгранично смелая собака, способная победить хищника. А бои в Туркмении – необычно популярное и очень культурное зрелище. Бои – это часть культуры Туркмении, имеющая и прикладное (генетическое), и зрелищное значение. Главный смысл – пускать в разведение только самых смелых кобелей.
Мне повезло – я побывала на боях, которые собрали очень большое количество людей. Зрителей было более тысячи, все происходило в пригороде Ашгабада. Собаки дрались великолепно, практически все. Судья строго следил за поединками. Кровавых драм не было: если собака давала знать, что сдается, их сразу разнимали. Все это сопровождалось бурными эмоциями владельцев и зрителей. Все было очень оживленно и подчинено главной идее: собака, не струсившая с себе подобным противником, не струсит перед волком. Выиграть бой и попасть в финал очень престижно, биологический смысл этого простой – сук вяжут с сильнейшими кобелями, только на этом и держится порода.
Поездка в отару. В один из дней Мердан пригласил нас съездить в отару к его знакомым чабанам, у которых живут его собаки. Это километров 40 от Ашгабада, район Геок-Тепе. Сначала мы приехали в поселок, где живет семья чабана. Во дворе несколько привязанных сук, одна из них со щенками – дочь Бовсера. Очень породная, чуть выше среднего роста, одноглазая. Как сказал чабан, это после схватки с волком, он очень ценит эту суку. У нее было два месячных щенка, к которым она спокойно подпустила, щенки весьма упитанные, а сука – в хорошем состоянии. Нас напоили напитком из верблюжьего молока – чалом, и мы поехали в пустыню Кара-Кумы на легковой машине, т.к. грузовика не дождались, а весной пески еще в зелени и проехать на легковой возможно. Погода была отличная, 22 градуса тепла, яркое солнце. Дорога была трудной, несколько раз мы застревали в песках, ехали снова, но в результате последние полкилометра все-таки пришлось идти пешком (от села до отары около 25 км). Барханы, барханы, ничего не видно на горизонте и вдруг, поднявшись на один барханов, видишь большое стадо овец, рядом грузовик с прицепом, жизнь кипит. Люди, много собак. Собаки кинулись к нам, но чабан что-то крикнул им, они тут же успокоились, и мы спокойно подошли к чабанам. Самое яркое впечатление моей поездки – это собаки в отаре. Насколько они там гордые, независимые! Мы пили чай в тени грузовика, на расстеленной на земле подстилке, собаки лежали под прицепом и даже не повернули к нам головы, пока мы ели. В отаре около восьми собак. Чабаны заботятся о своих собаках, они специально каждые два дня ездят на мотоцикле в деревню за хлебом для собак. Зимой суке дают две буханки, кобелю – три, летом чуть меньше. Остальное – что найдут сами в пустыне (черепашки, ящерки, тушканчики). Собаки не худые, в хорошей форме.
Два кобеля – братья-двухлетки – подрались, выяснили отношения. Тут же чабан сделал импровизированную вольеру из сетки, и одного кобеля посадили туда.
Была там очень строгая сука по кличке Немец. Очень красивая, рослая, с хорошим костяком и породной головой. Ее брат-однопометник Шепелен – очень породный, крупный кобель, с прекрасной психикой, его еще не возили на тестовые бои, но предполагают, что он достойно покажет себя на них. Каждый бы считал за честь взять щенка от этого кобеля или от этой суки, и я – не исключение.
Вид собаки в отаре совершенно не соответствует европейскому выставочному представлению. На меня они произвели просто неизгладимое впечатление, особенно своим духом, поведением. Все собаки с очень известным происхождением, все будут участвовать в разведении. Очень интересно было, что когда отару начали выгонять пастись, каждая взрослая собака четко знала свою роль. Последний кадр, запечатлевшийся в моей памяти, когда мы уже уезжали из отары. Кобель и сука уходили за бархан. На вершине бархана они одновременно оглянулись, прежде чем скрыться. И этот их взгляд – внимательный, оценивающий всю обстановку в отаре, я запомнила надолго. Решив, что все в порядке, они величественно удалились в пустыню.
Все, что раньше я читала у тех авторов, кто побывал в Туркмении, я, наконец, увидела воочию. Очень хотелось бы посмотреть собак и в других отарах, районах, но это планы на следующую поездку.
Из Туркмении я вернулась не одна. Мне очень повезло, я смогла привезти в Россию шестилетнюю суку Акчу. Эта сука имеет прекрасный экстерьер, очень сильный характер и хорошее происхождение (от старых тедженских и бахарденских собак). У меня большие планы по использованию Акчи в племенной работе моего питомника. Надеюсь получить от нее хорошее потомство.
Невозможно рассказать обо всех впечатлениях этой недели в одной статье. У меня было ощущение, что я пробыла в Туркмении не семь дней, а семь месяцев.